мастурбация мужская способы

при помощи духовных сил, так что результат зависит от воли человека, совершающего магический ритуал. В теории каждый может совершать как религиозные, так и магические акты, но на практике в большинстве обществ, как правило, существовали специалисты, в чьем ведении находились религия и магия. В ходе собирания фольклора в Европе на протяжении последних двух веков было обнаружено два знаменательных явления. Для многих крестьян XIX века посещение церкви было нужно для того, чтобы обеспечить человеку лучшую долю после смерти и чтобы уберечь от несчастий общество, в котором он живет, будь то деревня, округ или государство. Тот же человек мог часто прибегать к магическим средствам в делах, которые казались слишком мелкими для того, чтобы просить в них помощи у Всемогущего Бога: лечение болезни человека или животного, отыскание украденных или потерянных предметов или скота, повышение урожайности конкретного земельного участка, удачный брак или отвращение от себя людской злобы. Другими словами, магия выполняла функции, которые позднее переняли фармацевтика, медицина, научная агрикультура, страховое дело и журналы знакомств. Те, кто практиковали магию, в основном были верующими христианами и рассматривали заклинания и ритуалы с функциональной точки зрения как нечто, что удовлетворяет их потребностям в повседневной, внецерковной жизни. Такая магия, в глазах тех, кто ее практиковал или обращался к «знающим людям» за помощью, не имела никакого отношения к великой битве Бога с Сатаной; она работала с нравственно нейтральными силами природы, которые можно направить на добро или на зло, так же как и физические силы естественного мира .

Второй неотвязной проблемой является отношение между религией и магией. Историки, богословы и антропологи, как кажется, четко разделяют два этих явления. Религия состоит в принесении молитв, даров и поклонении божественным существам, действующим независимо от людей и бесконечно более могущественных, чем они. Эти действия могут быть направлены на получение благоприятного эффекта или просто на сохранение существующего положения дел, но, какова бы ни была цель, результат полностью зависит от воли божества. Магия, по контрасту, состоит в осуществлении человеком контроля над природой

И, как у прежних богов, у них были свои почитаемые статуи. На место ларов, пенатов, гениев и юнон пришли ангелы-хранители. Больше не было необходимости приносить жертвы «нумену» правителей, но правители по-прежнему обладали полу-божественным статусом. Как и священников, их помазывали елеем. Римских императоров изображали с гало над головой, так же, как Христа и святых (и языческие солнечные божества), а монархи кельтских и германских королевств отстаивали свою привилегию быть похороненными внутри церквей наряду с духовенством. Календарь новой религии следовал еврейскому образцу с его еженедельным большим праздником, а не календарю классического язычества с его сезонными торжествами. Но вскоре в христианском году появились и сезонные праздники, а наиболее важные из них отмечали литургиями и благословениями начало зимы, тяжелый период, продолжавшийся до весны, наступление лета. Как говорилось выше, этот календарь заимствовал некоторые древние праздники, но никогда напрямую не зависел от языческого календаря. Лунаса (Lughnasadh) стал всего лишь днем памяти заточения апостола Петра, а Бейалтина (Beltine) днем апостолов Филиппа и Иакова, что мало соответствовало их огромному значению в языческом календаре; последний праздник, например, затмевали с одной стороны пасха, с другой Вознесение и Пятидесятница, не имевшие языческих прототипов. Памяти величайших апостолов Петра, Иакова, Андрея и Павла были посвящены дни, прежде не имевшие религиозного значения в северной части Европы. В значительной степени победа христианства в таких местах как Ирландия стала возможной благодаря тому, что новая религия принесла культ и учение в готовом виде, и давала людям все то же, что и старая вера, добавив к этому уверения в достижимости вечного блаженства. Когда историк ищет «пережитки язычества» в средневековой церкви, ему недостаточно указать на параллели, рудименты язычества или подражания языческим образцам. Необходимо показать, что, пусть в христианском контексте, сохранялась память о языческих божествах иначе параллели, рудименты и подражания следует считать частью христианства, а не язычества.

В таком контексте нужно подчеркнуть, что случаи реальных или кажущихся заимствований христианством элементов языческой культуры, о которых идет речь выше, исключительны в своем роде. В предыдущих главах мы видели, что подавляющее большинство храмов и святилищ не использовались после наступления христианской эпохи и что почти все изображения языческих божеств уничтожались, если они попадали в руки христиан. В свою очередь, исключения не так убедительны, как это может показаться. Например, хендж в Ноултоне мог просто представляться удобной оградой для церкви тем людям, которые строили ее в раннее средневековье. Стоячий камень в Радстоне мог быть просто местным ориентиром, рядом с которым логично было организовать приходской храм. Большинство раннесредневековых религиозных зданий строились на прежде пустовавшей земле. Лучше сказать, что христианская церковь не адаптировала древние религии, а выполняла параллельную им функцию. Здесь был обряд инициации, могущественная фигура божественного избавителя и убежденность в личном спасении, свойственные мистериальным культам. Как и древние религии, христианство даровало победу в битве, а святые мужчины и женщины могли совершать чудеса. Культ мощей мучеников продолжал традицию почитания священных частей человеческого скелета за их магическую силу традицию, тянущуюся еще из неолита. Как и те религии, которые христианство призвано было заменить, новая вера имела свои места для паломничества и чудесных исцелений, на которые приносились вотивные (обетные) предметы. Центральным ритуалом по-прежнему оставалось жертвоприношение, но теперь оно заключалось в символическом принесении в жертву спасителя, избавившего других от смерти, отдав на смерть самого себя. Святые выступали в роли духов-охранителей мест или отдельных людей, покровителей различных областей жизни, как и прежние боги.

брак духовенства никогда не был под запретом). Но христиане Британских островов ни в коем случае не отличались от других последователей Христа соблюдением большего числа языческих традиций. В VII и VIII веках они привели свои ритуальные практики в согласие с практиками Рима, а после 750 года началось движение Celi De или «Калди» (Culdee). Это движение резко противилось восприятию дохристианской мудрости ведь «калди» были суровыми аскетами, «вассалами Бога», осуждавшими нравы многих из существовавших тогда монастырей и выступавшими за более строгое благочестие . Что касается ирландских священников, которым сослужили женщины, то они никоим образом не являлись типичными представителями духовенства: это были эксцентричные бродячие клирики, служившие в Бретани, и их практики не были ортодоксальны также и в других отношениях . В последние годы Кэтлин Хьюз (Kathleen Hughes) заставила историков религии поставить под сомнение существование такого феномена как «кельтское христианство», убедительно доказывая, что различия между церквями Уэльса и Ирландии были, по крайней мере, так же важны, как и их взаимное сходство.

Распространенная современная тенденция видеть повсюду в средневековом христианстве язычество возникла под влиянием двух противоположных импульсов. Первый, о котором уже говорилось, это желание очернить христианство или отдельные его версии. Другой импульс, который впервые возник в XVIII веке и до сих пор очень ярко проявляется стремление людей, отделяющихся от христианства, забрать с собой то из старой веры, что им нравится, отвергая все остальное. Классический пример такого явления вера в существование «кельтского христианства», которое совмещало лучшие черты новой и старой религий и терпимо относилось к обеим, пока его не вытеснило «католическое» христианство, навязанное Римом. Согласно такому взгляду, «калди», монахи, принадлежавшие к движению, возникшему в гэльских монастырях в VIII-IX вв. были наследниками мудрости друидов. Недавно у этой истории возник феминистский вариант: вспомнили о том, что в VI веке ирландские священники позволяли женщинам прислуживать при совершении Евхаристии, и, соответственно, был сделан вывод, что «кельтское христианство» отличалось большей благосклонностью к женщинам, чем христианство последующих веков. Всё это часть того «псевдо-кельтского» движения, о котором идет речь в 5 главе, одним из наиболее ярких и влиятельных проявлений которого является «мистика земли» (earth mystic) Джона Мичелла (John Michell) . Подобные взгляды не разделяются ни одним серьезным ученым и ни одним ответственным современным «популярным» автором, пишущим о древних кельтах (например, Кэйтлин Мэтьюз (Caitlin Matthews)). В VI и VII веках церкви Британских островов отличались от других западноевропейских церквей методом вычисления даты пасхи, способом пострижения в монахи и другими довольно прозаическими особенностями. Также разрешался брак духовенства, как и во многих других раннехристианских группах (в православии

согласно еврейскому закону, должно было произойти как раз 2 февраля. Особенная роль, которую на Сретенье играют свечи, особенно в раннее Средневековье, была подсказана словами Симеона, вошедшими в праздничную службу, что младенец Иисус будет «светом для язычников». Все эти детали определялись церковными иерархами, которые заседали на соборах, представляя различные страны Средиземноморья, весьма удаленные от гэльского мира, где праздновали Иммолк. Не существует также подтверждений тому, что на самом гэльском празднестве проходили церемонии с использованием огня. Кстати, Иммолк действительно был христианизирован но в качестве дня Бригитты, величайшей гэльской святой. Таким образом, Иммолк и Сретенье сильно отличались и своими корнями и способом празднования. Тем не менее, в некоторых гэльских или полу-гэльских уголках, особенно в северной Шотландии, Сретенье вместо дня св. Бригитты (древний Иммолк) стало считаться в народе поворотной точкой года, отмечающей приход весны .

Принимая во внимание всё это, важно остерегаться отождествления древних религий с новой. Существует мощная тенденция утверждать, будто средневековое христианство являлось на деле язычеством под тонким слоем библейских доктрин. Этот взгляд впервые озвучили протестантские реформаторы, его разделяли антиклерикалы XIX века и продолжают отстаивать многие современные авторы. Два небольших примера могут показать опасность такого взгляда. Первый пример культ архангела Михаила, прекрасного и сияющего крылатого копьеносца, поражающего дракона. Часто Михаила принимают за христианизированное солнечное божество, а его копье послужило причиной отождествления его с кельтским богом Лугом. Однако доскональное исследование культа архангела показывает, что Михаила начали почитать впервые в Италии в V веке, откуда культ распространился во Францию и Англию в VII веке. В этом культе не было ничего специфическим «кельтского», и в Ирландии, где память о Луге должна была сохраняться дольше всего, он появился позже, чем в других странах Европы. Ранние церкви в честь Михаила не ставились на месте храмов солярным божествам: чаще святому посвящали дикие и высокие места, например, горные вершины. Впоследствии, когда в средние века возник обычай паломничества, церкви Михаила в удаленных местах стали идеальным назначением благочестивого путешествия. Михаил, таким образом, является продуктом развития самого христианства, а не влияний на него извне. Второй пример древний гэльский праздник Иммолк (Imbolc), который, согласно многим современным писателям, превратился в христианское Сретенье . Сретенье праздник в честь очищения Девы Марии в Иерусалимском Храме после рождения ею Иисуса. Некоторые авторы вдобавок отождествляют Сретенье с римскими Луперкалиями или предполагают, что Иммолк был «праздником огня», и что священные светильники дошли до нас в виде христианских свечей. Некоторые современные «ведьмы» утверждали, что в основе Сретенья лежит дохристианский праздник в честь восстановления «Богини» после рождения ею «Солнечного Бога нового года» . Последнему утверждению не существует совершенно никаких подтверждений оно представляет собой паганизацию христианства в чистом виде, но отношения между Иммолком и Сретеньем более сложные, и заслуживают подробного рассмотрения. Сретенье праздновалось христианами в воспоминание одного из самых важных эпизодов в жизни маленького Иисуса, его первого появления в Храме и его признания в качестве мессии Симеоном и Анной. Поскольку Рождество было установлено 25 декабря, то очищение женщины от ритуальной нечистоты после родов и посвящение Богу первенца мужского пола,

по которой следует определять дату праздника. В это же время несколько других больших языческих празднеств были христианизированы: так Сауэн (Samhain) остался важным праздником, превратившись в день всех святых, а день середины лета (Midsummer Day) был посвящен памяти Иоанна Крестителя.

Также хорошо известно, что многие христианские праздники устанавливались по решению церковных соборов в те дни, на которые приходились большие языческие торжества. В Священном Писании не содержится ритуального календаря, и потому он разрабатывался, как и многое другое, отчасти по образцам более древних религий. Рождество Христово было призвано заменить всеимперский праздник Рождества Непобедимого Солнца, который, в свою очередь, был связан с множеством еще более древних праздников, отмечавших зимнее солнцестояние. Дата Рождества установилась в IV веке, но прошло еще два столетия, прежде чем она была принята всеми церквами империи. Примерное время пасхи определялось тем фактом, что, согласно Новому Завету, арест, казнь и воскресение Христа следовали за еврейским весенним праздником Песах. Однако, когда в IV веке потребовалось формально определить дату пасхи, она была установлена одновременно по солнечному и лунному календарю: в воскресение после первого полнолуния, следующего за весенним равноденствием. Еще около 400 лет должно было пройти, прежде чем христианский мир договорился о дате весеннего равноденствия, и о фазе луны,

На Британских островах тоже несложно обнаружить примеры такого заимствования. Святая Бригитта, как уже говорилось, почти наверняка некогда была богиней; имя св. Гобнета подозрительно похоже на имя бога-кузнеца Гойвну (Goibhniu). Это подозрение оказалось еще сильнее после обнаружения в 1950- е гг. раннесредневековой часовни в честь святого Гобнета в Бэлливорней, графство Корк (Ирландия). Эта часовня была воздвигнута на месте крупного промышленного центра дохристианской эпохи, к которому относится не менее 137 находок металлического инвентаря . Случаи использования языческих священных мест для постройки церквей встречаются и в Британии так были христианизированы святилища в Неттлтон-Шраб (Nettleton Shrub) и Юли (Uley), о которых уже шла речь выше. К тому же известны случаи, когда средневековые церкви строились рядом с доисторическими памятниками или внутри древних земляных сооружений это словно делалось для того, чтобы подобные памятники не становились самостоятельными объектами поклонения, соперничающими с церквями. Наиболее известные церкви подобного рода в Радстоне (Rudstone) на Йоркширкских пустошах, где на кладбище располагается самый высокий из «стоячих камней» Британии, и разрушенная церковь в Ноултоне (Knowlton), в Дорсете, построенная в центральном из трех хенджей (henges) .

языческие здания переделывались в церкви. В самом Риме церкви Санта-Мария на Капитолии и Санта-Мария-Маджоре стоят на фундаментах больших храмов Юноны. Достойны упоминания также Санта-Мария-Сопра-Минерва и Пантеон, прекраснейший из сохранившихся памятников эпохи Адриана. Епископ, в чьем окормлении находится большая часть христианского мира, известный под титулом, некогда служившим фамильярным прозвищем (папа), носит сан великого понтифика (Pontifex Maximus) верховного жреца языческого Рима.

В поисках «пережитков язычества» историк сталкивается с тремя серьезными проблемами. Первая возникает потому, что христианство заимствовало многие элементы древнего язычества. Основатель религии оставил верующим только этические предписания и (возможно) культ собственной личности как спасителя и искупителя, не выходя при этом за рамки иудейской теологии или иудейского ритуала. Когда новая религия шагнула из еврейского мира к язычникам, ей пришлось перенять много внешних атрибутов более древних языческих культов и даже заимствовать нечто из их идейного наследия. Специалисты по патристике до сих пор спорят, в какой степени эллинистическая философия (особенно философия стоиков) повлияла на отцов церкви вплоть до апостола Павла и Иоанна Богослова. Базиличная структура первых каменных церквей, свечи, ладан, венки и гирлянды из цветов для украшения храма, алтари, сложные литургии, гимны, облачения духовенства, хоровое пение и проповеди все это было взято у язычников. В иконографии христианских святых нередко заметно разительное сходство с образами древних божеств. Дева Мария переняла некоторые черты целомудренных богинь Артемиды и Дианы. Есть и свидетельства прямого заимствования: некоторые Черные Мадонны Италии и Сицилии стоят в церквях, выстроенных на месте известных храмов Цереры и Кибелы, богинь плодородия, а сам культ Черных Мадонн связан с созреванием и сбором урожая. Их цвет, возможно, намекает на связь с плодородной почвой. Знаменитая Шартрская Богоматерь это статуя, взятая с языческого алтаря IV века. Самый яркий пример заимствования Мадонна с Младенцем из Энны на Сицилии, которая представляет собой древнюю статую Цереры со своей дочерью Прозерпиной, и помещается в церкви, построенной на месте бывшего храма богини. Эннская Мадонна была перевезена из церкви в музей только в XIX веке, по приказу папы Пия IX . В шестом веке по всему римскому миру

Глава 8 из книги «Языческие религии Британских островов в древности: Их природа и наследие» (Ronald Hutton. The Pagan Religions of the Ancient British Isles: Their Nature and Legacy. Oxford, Cambridge, Mass., 1998, 1st ed. 1993. P. 284-341).

VER SACRUM, ведьма, магия, бог, богиня, викка